В утро ты сперва сказал, что я всю жизнь тебе сломала, ну а потом, не посмотрев, поднялся медленно с дивана и голосом самообмана — размякшим, высеньким, пустым — закончил фразой суть бурьяна мыслей неглубоких: «Ты не разбираешься в еде, в белье, в фанере, в домино…» — не в рифму на письме, а вслух вот это «но» звучало «не».
А мне и так не по себе.⠀
Я подошла к стене поближе той, что от тебя была поодаль. Спиной взвалилась на неё и делая бездушным око, которое уже тогда я распахнула как попало — второе всё ещё дремало — я приступила к опознанию: «Кто ты, кто я, и кто в сознание тут рядом есть, чтобы напомнил сегодня пятница иль вторник».
Но вместо этих слов далёких сказала я что-то на-русском: «Мне нету пуговиц на блузке».⠀
Ты чертыхнулся не напрасно и жестом яростным и властным, раззявив рот, ты тыкнул пальцем:
— Какая блуза? Ты в футболке! На ней ни пуговиц, ни шёлка…
— Ты прав, чертяка, это хлопок, — зачем-то голос подала. — Но, слушай, я не поняла, кто ты? Где я и почему, ты тыкаешь мне, плюя слюну.⠀
— Ты стала, кажется, бодрей. Я сон твой, где было сто людей, но ты оставила меня. Я принц волшебный… без коня. Я жду тебя, читаю прозу. А ты приходишь в мятой позе, в футболке хлопок, в шортах рюш.
— … и в тапках!
— Я тебя стыжусь, — сказал и пал обратно, прикрыв собой дивана пятна.
— Послушай, принц, ну, я такая. Сегодня я едва живая. Я ведь совсем не отдыхаю. Уже грублю, уже не знаю, когда класть трубку, где границы, где улыбаюсь, где бью лица… Ты не жалей меня прекрасный. Люби такую.
— Это ясно.⠀
Оставлю драму в многоточие. Не знаю я, что, между прочим, решает разум мой уставший. Его ведут привычки-спички на тонких ножках в острых рукавичках. Я отойду. Мараю строчки.
Мой милый автор, с новой книгой, между прочим!⠀
Катрин
А мне и так не по себе.⠀
Я подошла к стене поближе той, что от тебя была поодаль. Спиной взвалилась на неё и делая бездушным око, которое уже тогда я распахнула как попало — второе всё ещё дремало — я приступила к опознанию: «Кто ты, кто я, и кто в сознание тут рядом есть, чтобы напомнил сегодня пятница иль вторник».
Но вместо этих слов далёких сказала я что-то на-русском: «Мне нету пуговиц на блузке».⠀
Ты чертыхнулся не напрасно и жестом яростным и властным, раззявив рот, ты тыкнул пальцем:
— Какая блуза? Ты в футболке! На ней ни пуговиц, ни шёлка…
— Ты прав, чертяка, это хлопок, — зачем-то голос подала. — Но, слушай, я не поняла, кто ты? Где я и почему, ты тыкаешь мне, плюя слюну.⠀
— Ты стала, кажется, бодрей. Я сон твой, где было сто людей, но ты оставила меня. Я принц волшебный… без коня. Я жду тебя, читаю прозу. А ты приходишь в мятой позе, в футболке хлопок, в шортах рюш.
— … и в тапках!
— Я тебя стыжусь, — сказал и пал обратно, прикрыв собой дивана пятна.
— Послушай, принц, ну, я такая. Сегодня я едва живая. Я ведь совсем не отдыхаю. Уже грублю, уже не знаю, когда класть трубку, где границы, где улыбаюсь, где бью лица… Ты не жалей меня прекрасный. Люби такую.
— Это ясно.⠀
Оставлю драму в многоточие. Не знаю я, что, между прочим, решает разум мой уставший. Его ведут привычки-спички на тонких ножках в острых рукавичках. Я отойду. Мараю строчки.
Мой милый автор, с новой книгой, между прочим!⠀
Катрин
P.S. В тот день ко мне приехала моя новая книга «Я смотрю в небо. Мастерство писателя».
Она для творящих на письме. Читается легко. Правила перемежаются с драматическими примерами, которые нужно будет расшифровать. Творцы это обожают.
Сфинкс кланяется и говорит, что книгу можно заказать хоть сегодня: отправлю с подписью, открыточкой почтой.
Сфинкс кланяется и говорит, что книгу можно заказать хоть сегодня: отправлю с подписью, открыточкой почтой.
